 |
|
| «Целому морю — нужно все небо, целому сердцу — нужен весь Бог» 15 марта состоялся вечер памяти поэта Марины Цветаевой, организованный Крестовоздвиженским малым православным братством в рамках цикла встреч, посвященных великим русским поэтам XX века |
На вечере была сделана попытка рассказать о Марине Цветаевой, избегая оценок и критических суждений. Это вечер — размышление, вечер — раздумий над целым рядом актуальных для современного человека вопросов. А именно: что такое гениальность и как она связана с Богом; кому талантливый человек служит через этот дар — себе или Богу? Что же такое творчество, и какую ответственность на человека оно накладывает? Что значит жить по совести?
В ходе обсуждения, прозвучала мысль о том, что талантливость и гениальность отличаются друг от друга. Гений — всегда показывает путь, выход, дорогу к Богу, а человек даже очень талантливый не всегда способен на это.
На вечере мы размышляли о трагической жизни поэта: смерть младшей дочери, эмиграция, бесконечные болезни детей, мужа и самой Марины Цветаевой, нищее существование в течение всей жизни, мучительные метания страстной натуры. Единственное, что помогало Марине Цветаевой чувствовать почву под ногами, был ее дар.
Дар творчества — тяжелое бремя для человека, он не может его нести в одиночку. Вопреки нечеловеческим условиям Цветаева продолжала творить, но, несмотря на это, творческий дар не смог стать для нее щитом, отражающим злобу мира и несправедливость. Проблема современного человека, так же как и человека XX века — это раздвоенность, смещение иерархии ценностей, отчужденность от ближних и от Бога. И эта кошмарная череда событий и внутренняя раздвоенность привели поэта к трагическому концу — самоубийству.
С одной стороны, Марина Цветаева говорила о своем полном неверии в Бога: «Слушайте, я хочу сказать Вам одну вещь, для Вас, наверное, ужасную: я совсем не верю в существование Бога и загробной жизни. Отсюда — безнадежность, ужас старости и смерти. Полная неспособность природы — молиться и покоряться. Безумная любовь к жизни, судорожная, лихорадочная жадность жить» (из письма к В. Розанову). С другой стороны, она признавала существование Бога и даже часто, в своих стихах и дневниках обращалась к Нему. В дневниковых записях 1920-х гг. мы находим следующий разговор Марины Цветаевой с поэтом Вячеславом Ивановым:
— Вы христианка?
— Теперь, когда Бог обижен, мы должны помогать быть Богу. В каждой бедной встречной женщине распят Христос. Распятие не кончилось, Христос ежечасно распинается, — раз есть Антихрист.
— Словом, вы христианка?
— Думаю, что да. Во всяком случае, у меня бессонная совесть... И, кроме того, — я больше всего на свете люблю человека, живого человека, человеческую душу, — больше природы, искусства, больше всего».
В своей предсмертной записке сыну Георгию она написала, что попала в тупик.
После рассказа о её жизни многие из присутствующих гостей прониклись ощущением тупика. Но это состояние удалось преодолеть в процессе обсуждения, в ходе которого вспоминали Александра Солженицына и мать Марию (Скобцову). Они, как и Марина Цветаева, прожили тяжелую жизнь, но сумели преодолеть натиск зла в своей жизни через веру и служение.
Не случайно вечер прошел накануне Прощенного воскресения. Это помогло участникам и зрителям задуматься перед Великим постом над вопросами собственной отчужденности от человека и от Бога, о проблеме выбора пути и о смысле человеческого недолгого пребывания на земле.
Journal information